Прошломесячное
May. 15th, 2007 06:39 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
vorchunnНесколько фрагментов из интервью с Вячеславом Рыбаковым из майского "Мира фантастики" (с писателем беседовал ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
lartis):
«... А сейчас я из фантастики помаленьку выхожу. Но совсем из нее не выйду, конечно. Можно не писать про ракеты, планеты, биоспектралистику или Ордусь, но привитую фантастикой галактическую масштабность, ощущение того, что время серьезных событий меряется не годами и даже не поколениями, а тысячелетиями и геологическими эпохами, неумение смотреть на наш мир иначе, как сверху, как на всего лишь один из возможных, - уже не изжить. Как в старом анекдоте про человека, который работал ьрактористом в казахском колхозе и был вызывающе похож на Ленина: ну бороденку я с брею, ну, картавить перестану - но мыслишки-то я куда дену?
Критик Дмитрий Володихин в статье о четвертой волне в отечественной фантастике писал: "Четкая философская продуманность целого ряда блестящих рассказов "семидесятников" совершенно очевидна. Это, например, "Носитель культуры" Вячеслава Рыбакова..." Вы и в самом деле все "философски продумывали"?
Не было никакой философии. Было чрезвычайно яркое, сжигающее впечатление, от которого нельзя избавиться иначе, как только рационализовав его и описав, выведя вовне. "Носитель культуры" - первый из нескольких рассказов, написанных в восьмидесятых годах по снам. Во сне я из последних сил брел куда-то по совершенно мертвой, жуткой, бесконечной пустыне. И вдруг - деревенский дом! Потемневшие бревна, маленькие окошки,. крылечко... Кругом песок, сушь, а внутри чистота, покой... На столе в горнице, в простенькой вазе - букет пахучих прохладных флоксов, словно бы только что срезанных, и на цветках - капли воды, точно после дождя...
В Рогачеве в саду под самыми окнами дома цвели флоксы. Наверное, это был сон о возвращении в детство из пустыни взрослой жизни. А вся коллизия с крысами и художником сама по себе сложилась в считанные минуты, пока я просыпался, и образ пустыни и флоксов все еще жег и ласкал меня. Потом осталось только сесть и к вечеру написать текст.
Конечно, то, что для сюжета придумались крысы и художник, а не, скажем, трудовые победы Мангышлака и не погоня за чемоданчиком нефтедолларов по иракской пустыне, - тоже что-то значит.
...
Ваше поколение в фантастике, та самая "четвертая волна", в свое время очень много сделало для того, чтобы "реабилитировать" фантастику. Вы упорно и достаточно успешно уничтожали границу между фантастикой и мэйнстримом. Продолжают ли, на ваш взгляд, эту работу сегодняшние молодые фантасты?
Ни черта они ее не продолжают. Они деньги зарабатывают. И правильно делают. Потому что мэйнстрим теперь занят тем же. И трудно их всех в том упрекнуть: сейчас, когда открылось столько соблазнов, столько всего стало можно купить и сделать за простые купюры, умные беседы о том, что литература, а что нет, - не более чем фантомные боли. В лучшем случае - бодяга наподобие шестидесятнических словоблудий о том, кто главнее: физики или лирики. Границы между видами литературы полностью сняты: все авторы получают гонорары в одинаковых купюрах по одинаковым правилам. Обслуживают разные секторы рынка, вот и все.
Другое дело, что разные секторы имеют разную величину. Возник иной, но столь же нездоровый принцип деления литературы на первый и второй сорт: что продается, то и талантливее, то и первый сорт, а что менее успешно коммерчески - то, стало быть, второй сорт, халтура. Это - ошибка, чреватая деградацией. Как говорил Аркадий Натанович Стругацкий: "Из того, что ботинки сорок пятого номера носит меньше людей, чем ботинки сорок второго, вовсе не следует, что юотинки сорок пятого номера не нужно шить". У нас сейчас есть такая опасность. Явно видна тенденция объявить ботинки сорок пятого размера ботинками второго сорта.
А что вас больше всего удручает в состоянии нынешней отечественной фантастики?
Грешен, но у меня в жизни так много поводов всерьез удручаться и радоваться, что состояние нынешней фантастики, страшно сказать, совершенно не вызывает во мне ни положительных, ни отрицательных эмоций. Пусть себе живет, как может, и останется на совести конкретных авторов.
...
"Будущее создается тобой, но не для тебя", говорил Зурзмансор из "Гадких лебедей". А вы согласны с этой концепцией?
Мой сын родился через каких-то восемь месяцев после того, как советские спецподразделения штурмовали дворец Амина в Кабуле. Мог ли я помыслить тогда, что едва ему исполнится тринадцать, российские войска будут штурмовать Белый дом посреди Москвы?
Разве могли помыслить помещики Николаевской эпохи, Чичиковы, Маниловы и Ноздревы, что их детям предстоити жить в эпоху Александровских реформ с их надеждами и угаром? могли ли афиняне, зачинавшие своих отпрысков в золотой век Перикла, отца европейской демократии, хоть мозжечком вообразить, что этот самый отец затеет Пелопонесскую войну, которая бесповоротно надорвет античную цивилизацию и отдаст Элладу тоталитарной Спарте?
Мы всегда, во все века рождаем детей для совершенно иного, совершенно чуждого мира, о котором не имеем ни малейшего представления в ту пору, когда дети появляются на свет».
lartis):«... А сейчас я из фантастики помаленьку выхожу. Но совсем из нее не выйду, конечно. Можно не писать про ракеты, планеты, биоспектралистику или Ордусь, но привитую фантастикой галактическую масштабность, ощущение того, что время серьезных событий меряется не годами и даже не поколениями, а тысячелетиями и геологическими эпохами, неумение смотреть на наш мир иначе, как сверху, как на всего лишь один из возможных, - уже не изжить. Как в старом анекдоте про человека, который работал ьрактористом в казахском колхозе и был вызывающе похож на Ленина: ну бороденку я с брею, ну, картавить перестану - но мыслишки-то я куда дену?
Критик Дмитрий Володихин в статье о четвертой волне в отечественной фантастике писал: "Четкая философская продуманность целого ряда блестящих рассказов "семидесятников" совершенно очевидна. Это, например, "Носитель культуры" Вячеслава Рыбакова..." Вы и в самом деле все "философски продумывали"?
Не было никакой философии. Было чрезвычайно яркое, сжигающее впечатление, от которого нельзя избавиться иначе, как только рационализовав его и описав, выведя вовне. "Носитель культуры" - первый из нескольких рассказов, написанных в восьмидесятых годах по снам. Во сне я из последних сил брел куда-то по совершенно мертвой, жуткой, бесконечной пустыне. И вдруг - деревенский дом! Потемневшие бревна, маленькие окошки,. крылечко... Кругом песок, сушь, а внутри чистота, покой... На столе в горнице, в простенькой вазе - букет пахучих прохладных флоксов, словно бы только что срезанных, и на цветках - капли воды, точно после дождя...
В Рогачеве в саду под самыми окнами дома цвели флоксы. Наверное, это был сон о возвращении в детство из пустыни взрослой жизни. А вся коллизия с крысами и художником сама по себе сложилась в считанные минуты, пока я просыпался, и образ пустыни и флоксов все еще жег и ласкал меня. Потом осталось только сесть и к вечеру написать текст.
Конечно, то, что для сюжета придумались крысы и художник, а не, скажем, трудовые победы Мангышлака и не погоня за чемоданчиком нефтедолларов по иракской пустыне, - тоже что-то значит.
...
Ваше поколение в фантастике, та самая "четвертая волна", в свое время очень много сделало для того, чтобы "реабилитировать" фантастику. Вы упорно и достаточно успешно уничтожали границу между фантастикой и мэйнстримом. Продолжают ли, на ваш взгляд, эту работу сегодняшние молодые фантасты?
Ни черта они ее не продолжают. Они деньги зарабатывают. И правильно делают. Потому что мэйнстрим теперь занят тем же. И трудно их всех в том упрекнуть: сейчас, когда открылось столько соблазнов, столько всего стало можно купить и сделать за простые купюры, умные беседы о том, что литература, а что нет, - не более чем фантомные боли. В лучшем случае - бодяга наподобие шестидесятнических словоблудий о том, кто главнее: физики или лирики. Границы между видами литературы полностью сняты: все авторы получают гонорары в одинаковых купюрах по одинаковым правилам. Обслуживают разные секторы рынка, вот и все.
Другое дело, что разные секторы имеют разную величину. Возник иной, но столь же нездоровый принцип деления литературы на первый и второй сорт: что продается, то и талантливее, то и первый сорт, а что менее успешно коммерчески - то, стало быть, второй сорт, халтура. Это - ошибка, чреватая деградацией. Как говорил Аркадий Натанович Стругацкий: "Из того, что ботинки сорок пятого номера носит меньше людей, чем ботинки сорок второго, вовсе не следует, что юотинки сорок пятого номера не нужно шить". У нас сейчас есть такая опасность. Явно видна тенденция объявить ботинки сорок пятого размера ботинками второго сорта.
А что вас больше всего удручает в состоянии нынешней отечественной фантастики?
Грешен, но у меня в жизни так много поводов всерьез удручаться и радоваться, что состояние нынешней фантастики, страшно сказать, совершенно не вызывает во мне ни положительных, ни отрицательных эмоций. Пусть себе живет, как может, и останется на совести конкретных авторов.
...
"Будущее создается тобой, но не для тебя", говорил Зурзмансор из "Гадких лебедей". А вы согласны с этой концепцией?
Мой сын родился через каких-то восемь месяцев после того, как советские спецподразделения штурмовали дворец Амина в Кабуле. Мог ли я помыслить тогда, что едва ему исполнится тринадцать, российские войска будут штурмовать Белый дом посреди Москвы?
Разве могли помыслить помещики Николаевской эпохи, Чичиковы, Маниловы и Ноздревы, что их детям предстоити жить в эпоху Александровских реформ с их надеждами и угаром? могли ли афиняне, зачинавшие своих отпрысков в золотой век Перикла, отца европейской демократии, хоть мозжечком вообразить, что этот самый отец затеет Пелопонесскую войну, которая бесповоротно надорвет античную цивилизацию и отдаст Элладу тоталитарной Спарте?
Мы всегда, во все века рождаем детей для совершенно иного, совершенно чуждого мира, о котором не имеем ни малейшего представления в ту пору, когда дети появляются на свет».